В 18 лет Александр Морозов потерял зрение и получил инвалидность. Спустя двадцать лет, в сегодняшней России, подписавшей и ратифицировавшей Конвенцию о правах инвалидов, инвалидность Морозова стала причиной потери работы.
А работал Александр Морозов массажистом в одной из московских поликлиник. Работал много лет, имел высшую категорию и пользовался заслуженным уважением коллег. Отслойка сетчатки никак не влияла на силу рук, умения и навыки. Дополнительно Морозов прошел курс мануальной терапии, получил новую квалификацию. Ни о каких особых условиях труда раньше и речи не было: на работу и с работы его водила жена, документацию вел коллега, которому руководство немного доплачивало за это, а все нужные помещения — туалет и комната приема пищи — находились рядом.
Но в 2012 году Московский Департамент здравоохранения принял решение о реорганизации: поликлиника, где работал Морозов, становилась онкологическим диспансером, обычных пациентов распределяли по соседним поликлиникам, туда же предложили устраиваться и персоналу.
Когда Морозову сообщили, в какую поликлинику передали его ставку, он сразу отправился договариваться о приеме на работу.
«Я пришел к главврачу поликлиники №9, сказал, что я инвалид 1 группы по зрению, я никогда этого не скрывал», – рассказывает Морозов. За много лет работы массажистом ему ни разу не отказывали в приеме на работу по причине инвалидности.
Главврач согласилась: да, отзывы о вас хорошие, пожалуй, мы вас возьмем, собирайте справки и пишите заявление. Но потом, видимо, спохватилась и передумала: сначала Морозову в пожарном порядке велели принести ИПР (индивидуальную программу реабилитации, которую выписывает бюро медико-социальной экспертизы при освидетельствовании человека с инвалидностью – в ИПР в том числе даются рекомендации по трудоустройству). Морозов тем не менее с задачей справился и в кратчайшие сроки выправил себе ИПР. Собрал все прочие нужные справки-бумажки, пришел и оказался на своего рода консилиуме, где присутствовала не только главврач, но юрист, начальник отдела кадров, инженер по охране труда... «Они мне впятером объясняли полчаса, почему они инвалида не возьмут на работу, – вспоминает Александр. – Начальник отдела кадров заявила, что я со своей инвалидностью должен работать на предприятиях общества слепых. Честно говоря, с таким унижением я столкнулся впервые».
Специальные предприятия Всероссийского общества слепых существуют еще со времен Советской власти: там незрячие люди могут трудиться исключительно в своем кругу, выполняя несложные работы. Однако даже до появления Конвенции ООН о правах инвалидов в России существовал утвержденный Минтрудом перечень приоритетных профессий для инвалидов, и среди них – медсестра (медбрат) по массажу. Но конечно, начальник отдела кадров поликлиники могла этого и не знать.
Морозов решил бороться за свое рабочее место: написал письма в Инспекцию по труду, Департамент здравоохранения, а кроме того, направил официальный запрос в поликлинику: почему вы мне отказываете в приеме на работу? Главврач ответила — нет вакантной ставки медбрата по массажу. А если бы была, вы — инвалид, вам должны быть созданы особые условия труда, а наша поликлиника в настоящий момент такой возможностью не располагает и если что-то с вами случится — мы будем виноваты. Идите устраивайтесь в другие поликлиники, пусть им будет хуже.
Александр с женой Валентиной нашли адвоката, написали заявление в суд, заодно снова позвонили в Департамент здравоохранения и объяснили, что Департаменту придется выступить третьей стороной...
Волшебным образом ставка массажиста в поликлинике нашлась, и Морозова любезно пригласили на работу, а главврач взялась оплатить расходы на адвоката. Правда, с тех пор адвокат, завидев супругов Морозовых, спешит перейти на другую сторону улицы, поскольку живет (и лечится) в этом же районе. Похоже, для главврача поражение тоже оказалось невыносимым.
Поначалу жизнь пошла своим чередом: Морозов работал на четвертом этаже, все было рядом — комната приема пищи располагалась буквально за стенкой его кабинета, туалет — напротив. Внезапно на эту часть здания обрушился ремонт, и всю физиотерапию перевели в другое крыло. «Там длинный коридор, по обеим сторонам стулья, – рассказывает Морозов. – Как я пойду по этому коридору? На стульях люди сидят, у них костыли... До стены не дотянусь, могу споткнуться, упасть...»
Тогда его перевели на пятый этаж, в бывший туалет, где он проработал несколько месяцев. Крохотная комнатушка была вся покрыта плиткой, которая через пару месяцев начала осыпаться. «Первая стена рухнула на то место, где у меня стол стоял, – вспоминает Морозов. — Хорошо, что никого в этот момент не было. Я убрал оттуда стол, поставил шкаф, чтобы закрыть дыру на стене. Через некоторое время начала сыпаться еще одна стена, уже на меня и пациента».
Неугомонный массажист опять пошел к руководству: нужен другой кабинет, ладно, если только меня прибьет, а если пациента?
Кстати, в этом самом кабинете-туалете Морозову негласно разрешили держать чайник, поскольку комната приема пищи была на четвертом этаже, и спуститься туда в одиночку Александр не мог. Когда посыпалась плитка, и массажиста спешно перевели на другой этаж, чайник переехал вместе с ним, поскольку до комнаты приема пищи добраться опять было сложно, как и до туалета. «На пятом этаже туалет был с моим кабинетом по одной стенке, через дверь. Если бы не плитка, я бы до сих пор там работал», – с сожалением констатирует Александр.
Он никак не хотел оставить руководство поликлиники в покое: начал требовать направление на очередную переподготовку, поскольку заканчивался срок профессионального сертификата. Направление почему-то не давали, Александр нервничал, опять писал в Департамент здравоохранения, боясь, что будет уволен в связи с истечением срока сертификата. Однажды в конце рабочего дня вот так задумался, наливая чай, да и плеснул кипятком себе на левую руку. Благо, работает в медучреждении: сразу поспешил в травмпункт на обработку, а добрые люди из пациентов помогли дойти.
Был составлен акт о несчастном случае на производстве, в котором написали, что Морозов своим чайником нарушил инструкцию по технике безопасности. И ни слова о том, что он инвалид 1 группы по зрению, который был лишен элементарного доступа в комнату приема пищи. Забегая вперед, нужно сказать, что Люблинский суд счел не обязательным при составлении такого акта отражать в нем наличие инвалидности.
Александр получил больничный, потом ушел в неоплачиваемый отпуск, затем внезапно получил направление на переподготовку... В общем когда снова оказался на рабочем месте, ему сперва предложили пройти инструктаж по технике безопасности и расписаться, что ознакомлен.
Морозов расписываться не глядя отказался. Потому что в инструкции есть, например, пункты о ликвидации возгорания при помощи огнетушителя или разворачивании пожарного рукава из соответствующего шкафа. Как себе представляли эту деятельность в его исполнении те, кто заставлял подписать? Александр считает, что его просто подталкивали к увольнению. Но скорее всего, для руководства поликлиникой вся эта ситуация оказалась той самой неприятной неожиданностью, которой они подспудно ожидали от своего такого неудобного незрячего массажиста. И начальство решило обезопасить себя бумажкой, убив сразу двух зайцев: подпишет — в случае чего сам будет виноват. Не подпишет — не будет работать.
Александр не подписал и был специальным приказом отстранен от работы без сохранения содержания.
Тогда он написал и подписал сразу много заявлений и обращений в самые разные инстанции. В некоторых случаях результат не заставил себя ждать: инспекция Роспотребнадзора нашла нарушения санитарных норм при организации рабочего места инвалида 1 группы по зрению. Было возбуждено дело об административном правонарушении, руководство поликлиники №9 получило предписание об устранении нарушений.
И в свою очередь написало письмо Морозову — мол, предлагаем вам кабинет и санузел на 1 этаже, приглашаем ознакомиться с условиями труда. Готовы внести корректировку в должностную инструкцию и Трудовой договор, касающийся требований пожарной безопасности. С оформлением документации тоже решим вопрос с помощью старшей медсестры... «Мы с женой пришли посмотреть кабинет, полчаса ждали, пока искали ключ от этого кабинета, но его так и не нашли, – рассказал Морозов. – Мы развернулись и ушли, и с тех пор – тишина. Я им предлагаю — вы меня увольте по статье, раз я не прошел инструктаж, а они отказываются. Предлагают, чтобы я сам написал заявление».
Массажист решил, что раз администрация поликлиники хочет решать вопрос с точки зрения формальных норм и правил, то он тоже в состоянии выступить с этих позиций. Морозов потребовал, в соответствии с российским и международным законодательством, создания себе как инвалиду по зрению особых условий труда: поручни и дорожки к лифту, туалету, комнате приема пищи; звуковой маячок над входом в поликлинику; тифлосредства (звуковое и тактильное сопровождение). Подал соответствующее заявление в суд. И проиграл.
Суд встал на сторону поликлиники, которая считает, что все указанные приспособления могут привести к травмоопасной ситуации для других сотрудников и посетителей. Еще раз: речь идет не о сталелитейном производстве, а о городской поликлинике, где, оказывается, специальные приспособления для незрячих могут только навредить.
Кроме того, суд высказал соображение, что такая специфическая вещь, как тифлосредства, – это не для поликлиник, а исключительно для специализированных предприятий Всероссийского общества слепых. Интересно, знает ли судья Люблинского суда Жукова, что арена «Фишт» в олимпийском Сочи тоже оборудована тифлосредствами, хотя ее сложно назвать специализированным учреждением для незрячих?
А еще постановление суда опирается на такой нетленный документ, как резолюция ВТЭК 1989 года, согласно которой Морозов нуждается в уходе, нетрудоспособен в обычных условиях и может работать только на предприятиях общества слепых. Правда, ВТЭК уже нет на этом свете, к тому же Александр принес справку от специалиста НИИ глазных болезней, что его заболевание никак не может служить препятствием для работы массажистом. Да и в ИПР то же самое написано...
ИПР оказалась очередным камнем преткновения: те, кто ее сейчас пишут людям с инвалидностью, оказываются в сложном положении – все на свете предусмотреть невозможно, отказать на этом основании тоже нельзя, поэтому в документе появляется расплывчатая запись «может работать в специально созданных условиях и при приспособлении рабочего места». Как это трактовать — каждый работодатель решает сам в меру своей готовности принять на работу человека с инвалидностью. И конечно, каждый боится, что в случае чего окажется крайним, – и работодатель, и специалист МСЭ, который выписывает ИПР.
Суд отказал Морозову на том основании, что в его ИПР нет четкой расшифровки понятия «специально созданные условия», поэтому, с учетом всего вышеизложенного, – никаких тифлосредств, никаких дорожек и маячков. И вообще: уважаемый Александр Николаевич, вы же имели положенные по закону рабочую неделю не более 35 часов, ежегодный оплачиваемый отпуск не менее 30 дней, 60 дней без сохранения содержания... Так какого брайля вам еще надо?
Морозову надо было получить расшифровку своей ИПР. С этим запросом он и обратился в бюро медико-социальной экспертизы. А там, похоже, запаниковали. И предложили ему явиться для полного переосвидетельствования. Ну а вдруг прозрел человек?
Александр отказался, поскольку опасается, что теперь ему выпишут такую ИПР, что он вообще не сможет работать. Тем самым чиновники обезопасят себя, а его просто выдавят из общества в отдельную касту незрячих, которые не могут и не должны трудиться рядом с обычными людьми.
Странная ситуация тянется уже полгода. Морозов не уволен, но и не работает и денег не получает.
Через Интернет они с женой Валентиной нашли региональную общественную организацию инвалидов «Перспектива», обратились за помощью. Юрист «Перспективы» Михаил Черкашин взялся за дело Морозова и намерен отстаивать его права в суде следующей инстанции.
