Роман ЖАВОРОНКОВ
Кандидат юридических наук
Московский городской психолого-педагогический университет
(Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.)
Ключевые слова:
трудовой договор, недееспособность, степень недееспособности, инвалид, социальная реабилитация
Организации, занимающиеся защитой прав инвалидов, в последнее время стали все чаще обсуждать вопрос о возможности заключения трудовых договоров с недееспособными лицами. Но в отечественном трудовом праве, к сожалению, отсутствует однозначная позиция относительно того, может ли лицо, признанное недееспособным вследствие психического заболевания, быть стороной трудового договора в качестве работника. Одни авторы считают, что недееспособные лица не могут быть субъектами трудового права и, соответственно, с ними не может быть заключен трудовой договор1. Другие полагают, что прекращение гражданской дееспособности не влечет за собой прекращения трудовой правосубъектности.
Формализация трудовых отношений недееспособных граждан
У недееспособных лиц, как правило, сохраняется физическая способность трудиться и, как следствие, способность иметь трудовые права и обязанности2. Однако признание лица недееспособным, безусловно, влияет, на степень его трудовой правосубъектности. В такой ситуации для отдельных категорий работников (государственные служащие, судьи и т.д.) наличие дееспособности может быть установлено специальными федеральными законами в качестве дополнительного условия их участия в трудовых правоотношениях. Также, естественно, необходимо специальное правовое регулирование труда недееспособных лиц, поскольку из-за состояния психического здоровья их труд может применяться в ограниченной сфере и должен протекать в особых условиях3.
Сравнительно недавно теоретическая дискуссия по рассматриваемому вопросу была переведена в практическую плоскость. Верховный Суд РФ в апреле 2010 г. вынес Определение, отражающее вторую точку зрения на данную проблему4. Поводом послужила следующая коллизия. Недееспособный гражданин А. на основании трудовой рекомендации, содержащейся в выданной ему бюро МСЭ индивидуальной программе реабилитации (ИПР) инвалида, был через Центр занятости трудоустроен в ООО, с которым в присутствии и с согласия матери, являющейся его опекуном, подписал срочный трудовой договор на три месяца. По истечении срока его действия А. был уволен на основании п.2 части первой ст.77 Трудового кодекса РФ, несмотря на просьбы его матери о продлении трудового договора. К тому же размер заработка А., указанный в трудовом договоре, оказался меньше величины, зафиксированной в поданных ООО в ЦЗН сведений о наличии вакансии. Мать А. обратилась в суд с иском о признании увольнения А. незаконным, восстановлении его на работе, взыскании недоплаченной ему заработной платы, оплате вынужденного прогула и компенсации морального вреда.
Суды первой и кассационной инстанции отказали в удовлетворении иска на основании того, что согласно ст.29 и ст.171 Гражданского кодекса РФ сделка по трудоустройству, совершенная между А. и ответчиком, является ничтожной и не влечет за собой юридических последствий. По мнению суда, исходя из положений ст.56 ТК РФ о том, что трудовой договор предполагает личное выполнение работником установленной в договоре трудовой функции, гражданин, признанный судом недееспособным, не вправе заключать трудовые договоры ни лично, ни через своего опекуна. Недееспособность А. не позволяет ему быть стороной трудового договора, так как он не способен осуществлять гражданские права и создавать для себя гражданские обязанности и выполнять их (в том числе обязанность лично осуществлять трудовую функцию по трудовому договору). Наличие врачебного заключения о том, что А. периодически может выполнять работу, не обязывает работодателя ни вступать с недееспособным лицом в трудовые отношения (продлевать договор), ни нести перед ним, как работником, предусмотренные законом обязанности.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила решения нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение, отметив, что ими была допущена существенная ошибка в применении и толковании норм материального права.
Мотивируя свое решение, Судебная коллегия указала на то, что ст.171 ГК РФ не применима к трудовым отношениям. Право на труд согласно ст.37 Конституции РФ относится к основным и неотчуждаемым правам человека. Неотчуждаемость данного права гарантируется тем, что оно может быть ограничено в строго определенных случаях, указанных в ст.55 Конституции. Самой Конституцией ограничение права на труд в отношении недееспособных лиц непосредственно не предусмотрено. Лицам, страдающим психическими расстройствами, положениями ст.16 Закона РФ от 2 июля 1992 г. № 3185-1 ”О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании” гарантирована возможность осуществления права на труд с некоторыми ограничениями, которые прямо предусмотрены положениями ст.6 данного Закона5. Кроме того, ст.2, 5 и 9 Федерального закона от 24 ноября 1995 г. № 181-ФЗ ”О социальной защите инвалидов в РФ” в качестве одного из направлений социальной защиты и реабилитации инвалидов предусмотрено восстановление их способности к труду и содействие в трудоустройстве.
Положения ТК РФ, непосредственно регулирующего трудовые отношения, не содержат запрета на заключение трудовых договоров с лицами, признанными судом недееспособными. Для приобретения статуса работника в ст.20 ТК РФ установлено лишь одно ограничение - возрастной ценз. Требовать у работника при заключении трудового договора иных, помимо прямо перечисленных в ст.65 ТК РФ документов, в том числе о состоянии здоровья, работодатель вправе только в отдельных случаях, а именно с учетом специфических условий работы, которые предусмотрены ТК и иными нормативными актами. Специальными нормативными актами о трудоустройстве лиц, страдающих психическими заболеваниями, в том числе инвалидов, предусмотрено наличие в ИПР этих лиц сведений о работе, показанной им с учетом состояния их здоровья.
Как правильно выйти из реальной ”ловушки”
Для правильной оценки упомянутого Определения ВС РФ его необходимо рассматривать в контексте происходящего на международном уровне пересмотра отношения к институту недееспособности.
В течение последних 20 лет оформилось два подхода к реформе указанного института. Первый заключается в введении частичного ограничения дееспособности, мера которого зависит от степени (тяжести) поражения психического или умственного развития и может доходить до признания лица полностью недееспособным6. Второй подход предусматривает фактический отказ от института недееспособности (наделение опекуна правом принимать решения за подопечного рассматривается как исключительная мера) и оказание психически больному лицу помощи в принятии самостоятельных решений7.
Эти взгляды нашли свое отражение в международных документах. Так, согласно ст.12 Конвенции ООН о правах инвалидов8 последние обладают правоспособностью наравне с другими людьми во всех аспектах жизни. Согласно толкованию официальных органов ООН9 и ведущих международных экспертов в области прав инвалидов10 используемое в указанной Конвенции понятие ”правоспособность” включает в себя и понятие ”дееспособность”, что подразумевает коренной пересмотр отношения к лишению инвалидов дееспособности. В Рекомендации Кабинета Министров Совета Европы № R(99)4 ”О юридической защите недееспособных граждан во взрослом возрасте”11 содержится принцип максимального сохранения дееспособности, означающий, в том числе, признание существования различных степеней недееспособности и возможности изменения степени недееспособности лица с течением времени.
Международные процессы в области реформы института недееспособности впервые существенно затронули Россию в 2008 г., когда Европейским судом по правам человека было вынесено решение по делу Shtukaturov v. Russia12. В данном решении ЕСПЧ признал, что отсутствие в российском законодательстве института частичного ограничения дееспособности по причине психического заболевания является нарушением ст.8 (уважение частной и семейной жизни) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Отсутствие права лица, признанного недееспособным, самостоятельно обжаловать решение суда о лишении его дееспособности нарушает п.1 ст.6 (право на справедливое судебное разбирательство); признание добровольной госпитализацию недееспособного лица по заявлению его опекуна, исключающую участие суда в решении этого вопроса и судебный контроль за продолжительностью содержания лица в стационаре, нарушает ст.5 (право на свободу и личную неприкосновенность).
В 2009 г. Конституционный Суд РФ принял Постановление13, в котором признал противоречащими Конституции РФ ряд положений Гражданско-процессуального кодекса РФ, позволяющих суду рассматривать дело о признании гражданина недееспособным в его отсутствие и не позволяющих ему обжаловать решение суда о признании его недееспособным в кассационном и надзорном порядке. То же касается положений Закона о психиатрической помощи, которые позволяют помещать недееспособных лиц в психиатрический стационар по просьбе или с согласия их опекунов без судебного решения. Во исполнение данного Постановления в указанные законы в 2011 г. были внесены соответствующие изменения14. В 2011 г. КС РФ также принял Определение15, в котором указал, что ч.1 ст.41 Закона о психиатрической помощи не предполагает помещения без проверки в надлежащем судебном порядке недееспособного лица в психиатрическое учреждение социального обеспечения на основании решения органа опеки и попечительства, которое принято только на основании заключения о наличии у данного лица психического расстройства. Ясно, что правовые норм должны учесть все эти ”тонкости”.
Правовые нормы и социум: их взаимодействие
Необходимость введения института частичного ограничения дееспособности в случае психических расстройств представляется обоснованной. Существует разная степень поражения интеллекта и психики. Так, Международная классификация болезней (МКБ-10)16 устанавливает четыре степени умственной отсталости (коды F70-F73) - легкую, умеренную, тяжелую и глубокую. Следовательно, между полной дееспособностью и полной недееспособностью существуют промежуточные стадии.
Предложения о введении частичного ограничения дееспособности высказывались советскими учеными еще во второй половине прошлого века17. В наше время намечается тенденция к расширению прав недееспособных лиц. Определение ВС РФ приобретает актуальное значение в смысле толкования норм трудового права и влияния на их применение.
На практике же реализация позиции ВС РФ о возможности заключения трудового договора с недееспособным лицом вызывает ряд серьезных вопросов. Неясно, в частности, насколько то или иное недееспособное лицо осознает значение своих действий. От этого зависит возможность выполнения им обязанностей работника, наложения на него дисциплинарных взысканий и т.п. Неясен и механизм его привлечения к материальной ответственности.
Весьма спорным представляется рассмотрение бюро МСЭ в качестве органа, определяющего объем трудовой правосубъектности недееспособного лица, а ИПР - в качестве документа, определяющего право данного лица вступать в трудовые отношения. Согласно ст.9 Закона о социальной защите инвалидов ИПР имеет для инвалида рекомендательный характер: он может отказаться от нее частично или целиком. Если исходить из содержащейся в ТК РФ презумпции права недееспособного лица быть работником, то отказ его опекуна от ИПР, содержащей неблагоприятные трудовые рекомендации, в принципе не лишает недееспособное лицо возможности заключить трудовой договор.
В условиях отсутствия законодательно закрепленного института частичного ограничения дееспособности, позволяющего провести различия между способными и не способными трудиться психически больными людьми, а также специального правового регулирования труда этих лиц теоретически верная позиция ВС РФ на практике способна привести к резкому увеличению нарушений прав недееспособных лиц. Это может проявляться в виде их эксплуатации, оформления “мертвых душ” с целью выполнить квоты по трудоустройству инвалидов и т.д.
Не секрет, что в учреждениях стационарного социального обслуживания распространенным нарушением является оформление в качестве сотрудников (уборщицы, дворники и т.д.) проживающих в них лиц с психическими заболеваниями. Более того, привлечение их к работе происходит при частичной или полной невыплате им зарплаты. Такие случаи трудно доказать из-за закрытости указанных учреждений; они малопривлекательны для правоохранительных органов из-за их ”незначительности”.
Очевидно, что проблема дифференциации правового регулирования труда психически больных лиц не должна игнорироваться. Назрела острая необходимость восполнения пробелов в этой сфере. Ключевым моментом здесь является введение института частичного ограничения дееспособности, предусматривающего (по аналогии с частичной дееспособностью несовершеннолетних) несколько степеней ограниченной дееспособности и соответствующий им объем прав и обязанностей. Введение подобного правового института позволило бы прекратить дискуссию по поводу возможности недееспособных лиц вступать в трудовые отношения в качестве работников.
Вопросы правового регулирования установления частичной дееспособности должны разрабатываться преимущественно специалистами в области гражданского и гражданско-процессуального права, а также судебной психиатрии. Специалисты в области трудового права совместно со специальными психологами и дефектолагами должны разрабатывать специфику правового регулирования труда этих лиц. Правовой статус частично дееспособных - это сложная проблема, требующая научной разработки и взаимодействия специалистов различных отраслей права, комплексного правового регулирования. Наметившаяся в настоящее время, по сути, прецедентная практика решения отдельных, вырванных из общего контекста вопросов, представляется неверным путем, который может привести к еще большему ущемлению прав недееспособных лиц.
Важно также иметь в виду социально-экономическое значение проблемы. От ее правильного и обоснованного решения зависит судьба многих людей, для которых может стать своего рода спасательным кругом. Эта сфера очень тонких отношений, где формализм неприемлем. Но столь же неприемлемо безразличие окружающих, их пассивность в отношении граждан, страдающих психическими заболеваниями Общественный контроль за условиями их жизни и труда, внимание к фактам нарушения их прав, прозрачность работ учреждений, непосредственно отвечающих за их здоровье и трудовую реабилитацию, совершенно необходимы.
Сноски
1Трудовое право: учеб. / Н.А. Бриллиантова [и др.]; под ред. О.В. Смирнова, И.О. Снигиревой. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2009, С.79; Трудовое право России: учеб. / А.Я.Рыженков, В.М.Мелихов, С.А. Шаронов; под общ. ред. д-ра юрид. наук, проф. А.Я. Рыженкова. М.: Высшее образование; Юрайт-Издат, 2009, С.80.
2Лушников А.М., Лушникова М.В. Курс трудового права: учеб. В 2 т. Т.1. Сущность трудового права и история его развития. Трудовые права в системе прав человека. Общая часть. 2-е изд. , перераб. и доп. М.: Статут, 2009. С. 771-774; Курс российского трудового права. Т.3: Трудовой договор / Науч. ред. - д-р юрид наук, проф. Е.Б.Хохолов. СПб.: Издательство Р.Асланова ”Юридический центр Пресс”, 2007. С.150-151.
3Курс российского трудового права, С. 151.
4Определение Верховного Суда РФ от 23 апреля 2010 г. № 13-В10-2.
5Имеется в виду выполнение отдельных видов профессиональной деятельности и деятельности, связанной с источником повышенной опасности.
6WHO Resource Book on Mental Health, Human Rights and Legislation. - Geneva: World Health Organization, 2005, с. 39 - 42.
7Michael Bach, Lana Kerzner A New Paradigm for Protecting Autonomy and the Right to Legal Capacity; CACL Decision Making and Intellectual Disability: Supporting people to make their own decisions, A guide for Professionals. http://mdac.info/content/russian-translation-relevant-documents-legal-capacity-and-supported-decision-making
8Конвенция о правах инвалидов содержится в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН А/61/611. http://daccess-ods.un.org/ TMP/1389753.22246552.html
9Тематическое исследование Управления Верховного комиссара по правам человека ООН в целях повышения уровня информированности Конвенции о правах инвалидов // Генеральная Ассамблея ООН. A/HRC/10/48/ п. 43 - 45. http://daccess-ods.un.org/ TMP/69775.04.html
10Amita Dhanda Legal Capacity in the Disability Rights Convention: Stranglehold of the Past or Lodestar for the Future? SyracuseJournal of International Law and Commerce (2007), volume 34, issue 2, с. 429-462; Gerard Quinn Personhood & Legal Capacity. Perspectives on the Paradigm Shift of Article 12 CRPD. Concept paper, HPOD Conference. Harvard Law School, 20 February, 2010. http://mdac.info/content/ russian-translation-relevant-documents-legal-capacity-and-supported-decision-making.
11Recommendation No. R (99) 4 on principles concerning the legal protection of incapable adults. http://wcd.coe.int/ViewDoc.jsp?id=407333&Site=CM&BackColorInternet=C3C3C3&BackColorIntranet=EDB021&BackColorLogged=F5D383
12Case of Shtukaturov v. Russia. http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/view.asp?item=1&portal=hbkm&action=html&highlight=SHTUKATUROV%20%7C%20v.%20%7C%20RUSSIA&sessionid=70196347&skin=hudoc-en
13Постановление Конституционного Суда РФ 27 февраля 2009 г. № 4-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2009. № 2.
14Федеральный закон ”О внесении изменений в Закон Российской Федерации ”О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании” и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации” от 6 апреля 2011 г. № 67-ФЗ // Собрание законодательства РФ. Апрель. 2011. № 15. Ст.2040.
15Определение Конституционного Суда РФ от 19 января2011 г. № 114-О-П // Собрание законодательства РФ. 2011. № 11. Ст.1551.
16International Statistical Classification of Diseases and Related Health Problems 10th Revision. http://apps.who.int/classifications/apps/icd/icd10online/
17Холодковская Е.М. Дееспособность психически больных в судебно-психиатрической практике. М., 1967. С.46; Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1984. С.44.
