Региональная общественная организация инвалидов «Перспектива»

Региональная общественная организация инвалидов «Перспектива»

Подписка на новости
Заполнив данную форму, вы даёте согласие на обработку ваших персональных данных

Согласие Ставицкого Ю.М. на размещение указанной ниже информации по делу получено.

25 июля 2016 года Кочубеевский районный суд Ставропольского края вынес решение, которое фактически окончило почти 4-летний путь человека с инвалидностью к свободе самостоятельно принимать необходимый набор решений в повседневной жизни. Вынесенное решение о признании Юры Ставицкого ограниченно дееспособным – промежуточное решение, которое можно считать началом пути к полной дееспособности.

В деле Ставицкого были апробированы все последние изменения Российского законодательства в области институтов недееспособности и ограниченной дееспособности. Но дело шло изначально не так, как планировалось. Первоначально Ставицкий обратился самостоятельно в суд с заявлением о признании его дееспособным осенью 2012 года. Это право он реализовал благодаря поправкам, принятым в ГПК РФ на основании Федерального закона от 06.04.2011 N 67-ФЗ «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, согласно которым впервые в истории Российского процессуального законодательства лицам, признанным недееспособными, дано право на самостоятельное обращение в суд с заявлением о признании дееспособным. На тот момент эта поправка была апробирована на практике и суд без каких-либо проблем принял такое заявление. Решение было очевидным, поскольку судебный процесс проходил по «накатанной» за десятилетия дороге, где единственным доказательством по делу являлось заключение судебно-психиатрической экспертизы. Причем оспорить такое решение не представлялось возможным, и в июне 2013 года состоявшееся отказное решение определением суда апелляционной инстанции было оставлено без изменения.

Следующая попытка обратиться в суд с заявлением о признании гражданина дееспособным была предпринята осенью 2013 года. Однако суд, заявив, что повторное обращение в суд с теми же требованиями по тем же основаниям не допускаются, что уже ранее состоялось решение суда об отказе в удовлетворении заявления о признании лица дееспособным, отказал в принятии заявления. Само определение суда об отказе в принятии заявления о признании гражданина дееспособным было обжаловано в частном порядке, но в апреле 2014 года суд субъекта оставил определение суда 1 инстанции в силе, что вызвало определенное недоумение. Частная жалоба была рассмотрена без извещения сторон (ч. 3 ст. 333 ГПК РФ). Это процессуальная норма в данном виде действует и сейчас и является в нашем случае очевидно дискриминационной, поскольку фактически лишает обратившегося за судебной защитой лица права участвовать в судебном процессе.

Весной 2014 года, когда было известно, что в марте 2015 года вступят в силу поправки в ГК РФ введенные Федеральным законом от 30.12.2012 N 302-ФЗ (ред. от 04.03.2013) «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», которые открывают дорогу к ограниченной дееспособности, а для Ставицкого это были уже новые обстоятельства, дающие ему возможность обратиться в суд, было принято решение об обращении в суд с заявлением о признании гражданина дееспособным в 2015 году. В течение всего этого времени ситуация с оказанием Ставицкому со стороны ПНИ поддержки в решении его вопроса мониторилась адвокатом Ставицкого дистанционно. Собственно говоря, никакой реальной поддержки не было. Требования ИПР Ставицкого ПНИ не исполнялись, попыток внести изменения в ИПР в целях адаптации слабовидящего человека с инвалидностью администрацией ПНИ не осуществлялись. То есть, кроме обеспечения Ставицкого кровом, одеждой, питанием, ровным счетом не делалось ничего. Требования части 3 ст. 43 Закона о психиатрической помощи гражданам и гарантиям прав при ее оказании, в частности ежегодное освидетельствование лиц, проживающих в ней, врачебной комиссией с участием врача-психиатра в целях решения вопроса об их дальнейшем содержании в этой организации, а также о возможности пересмотра решений об их недееспособности, администрацией Надзорненского ПНИ фактически не выполнялись. Представленные в суд уже в 2016 года администрацией ПНИ результаты «ежегодного освидетельствования» Ставицкого вызывали у защиты глубокие сомнения в их подлинности. Верифицировать полученные результаты не представилось возможным из-за отсутствия технических аспектов такого «освидетельствования» (записи наблюдения, опросы Ставицкого и т.д).

Как было ранее сказано, в марте 2015 года вступили поправки в Гражданский кодекс РФ. На ПНИ ст. 36 ГК РФ наложила определенные обязательства, в частности «Опекуны и попечители заботятся о развитии (восстановлении) способности гражданина, дееспособность которого ограничена вследствие психического расстройства, или гражданина, признанного недееспособным, понимать значение своих действий или руководить ими».

Решение об обращении в суд было отложено на осень 2015 года. Это было необходимо для того, чтобы понять, каким образом ПНИ будет реализовывать свою обязанность в отношении Ставицкого, предусмотренную ст. 36 ГК РФ.  Как выяснилось позже, это никак не реализовывалось. Вернее, ПНИ уже под давлением адвоката, отвечая на его запрос, указали, что Ставицкому предоставлялись аудиокниги, и это при том, что ПНИ не является абонентом практически единственной в крае библиотеки для слепых и слабовидящих (имеются письменные доказательства). Где и у кого администрация ПНИ брала аудиокниги «про индейцев», которые, со слов Ставицкого, ему неинтересны, нам не известно. Но в интернате, где проживает Ставицкий, проживает еще один незрячий человек, дееспособный, владеющий техникой чтения шрифта Брайля, который, по «просьбе» директора ПНИ, попытался научить Ставицкого чтению. Описывать итоги таких «уроков» было бы абсурдно, как и сама попытка таким образом оказать содействие Ставицкому в восстановлении его дееспособности. Рекомендации адвоката о том, как можно было бы организовать быт Юры, при котором он смог что-либо делать самостоятельно, а что-то при помощи персонала ПНИ, были приняты директором ПНИ и были им даны соответствующие обещания (имеется аудиозапись), но они так и остались обещаниями.

Взаимопонимания с администрацией интерната, где и в настоящее время проживает Юра, по поводу восстановления Ставицкому дееспособности, достичь не удалось, и в какой-то степени определенная напряженность в цепи ПНИ-адвокат есть и в настоящее время. Поэтому рассчитывать на поддержку со стороны ПНИ Ставицкому и его представителю не приходилось. Напротив, администрация ПНИ в лице его директора Браткова В.Н. до момента его допроса в судебном заседании в качестве свидетеля по делу, что само по себе вызывает определенный интерес, активно препятствовала Ставицкому в реализации его прав и законных интересов по решению вопроса о признании его дееспособным. В итоге осенью 2015 года Юрий Ставицкий, недееспособный незрячий инвалид I группы, самостоятельно, без поддержки ПНИ, обратился в суд с заявлением о признании его дееспособным, не уведомив о принятом решении своего опекуна. Интересы Ставицкого в суде представлял помощник Уполномоченного по правам человека в Ставропольском крае, известный адвокат Сергей Перепадя, который рассказал, что было очень любопытно наблюдать за открытым ликованием директора ПНИ Браткова В.Н., когда судья Кочубеевского районного суда Щербаков С.А. очередной раз отказал в принятии заявления Ставицкого и признании его дееспособным. Конечно, эта ситуация несколько раздосадовала самого Ставицкого и его адвоката, который подал частную жалобу. Мотивация отказа в принятии заявления была аналогична той, которая была весною 2014 года поддержана судом апелляционной инстанции, а именно, вступившее в законную силу решение суда между теми же сторонами по тому же предмету спора. Только о каком споре и между кем, суд не указал. Нет и не было никакого спора. Дела о признании гражданина дееспособным рассматриваются по правилам искового производства (ст. 263 ГПК РФ), но спора о праве на них нет и не было. Суд фактически в определении об отказе в принятии заявления Ставицкого о признании его дееспособным указал, что недееспособность Ставицкого – это состояние статическое, а это противоречит как действующему законодательству, так и логике и здравому смыслу. Какими еще критериями руководствовался суд первой инстанции, отказывая в принятии заявления Ставицкого, нам неизвестно.

Пока частная жалоба находилась на пути в краевой суд, директор Братков В.Н. открыто, не стесняясь в выражениях в адрес Ставицкого, выражал свое мнение и позицию матери Ставицкого, которая могла «наложить на себя руки», если Ставицкий вдруг выпишется из интерната (это стало бы возможным в случае признания его дееспособным), и что Ставицкий «пил, бил» и «заслуживает тюрьмы». Директор также логично рассуждал об ограниченной дееспособности Ставицкого, однако сама по себе мысль о том, что Юрий может беспрепятственно, по мнению директора ПНИ, выписаться из интерната и гипотетически мстить своей матери и соседям, возвращала его в прежнее русло. Ведь он, с его слов, «социальник» и обязан заботиться о соседях Юры, с которыми он имел удовольствие лично беседовать, а также директором некого рынка, где Юра просил милостыню.  Доводы адвоката Ставицкого, что забота в первую очередь должна проявляться в отношении Ставицкого и об этом говорит Закон, не были приняты во внимание, пока в суде апелляционной инстанции определение Кочубеевского районного суда об отказе в принятии заявления Ставицкого о признании его дееспособным было отменено как незаконное. Это событие, к радости Ставицкого и его адвоката, вызвало бурю негативных эмоций у директора ПНИ. И тогда со стороны матери Ставицкого, явно не без участия директора ПНИ, посыпались жалобы на адвоката, а после – на самого директора Браткова за якобы помощь в восстановлении дееспособности Юре.

Здесь необходимо сделать акцент на то, что на этапе рассмотрения частной жалобы и впоследствии министерство социальной защиты Ставропольского края в лице соответствующих специалистов, курирующих учреждения стационарного социального обслуживания, заняло нейтрально-негативную позицию в отношении требований Ставицкого о признании его дееспособным. Доводы адвоката о необходимости оказания содействия Ставицкому со стороны администрации ПНИ так и остались неуслышанными. А точнее, никакой реальной поддержки в этом вопросе МСЗ Ставропольского края не оказало. В нашем распоряжении имеется письмо директора ПНИ в адрес министра соцзащиты населения края, в котором директор ПНИ Братков В.Н. открыто занимает позицию матери Ставицкого, которая категорически против восстановления дееспособности Юры. При этом никакой реакции со стороны МСЗ населения края на то, что директор, превышая свои должностные полномочия, фактически халатно относится к исполнению своих прямых обязанностей, в частности указанных в статье 36 ГК РФ, не последовало. Никак администрации ПНИ края и их кураторы не могут перестроится и понять, что их прямая задача – защищать права и законные интересы проживающих в ПНИ граждан, а не их близких родственников и соседей. Вопрос о привлечении директора ПНИ к ответственности в настоящее время обсуждается Ставицким с адвокатом.

Ситуация по поводу оказания содействия Ставицкому со стороны ПНИ в решении его вопроса о восстановлении дееспособности кардинально изменилась, когда краевой суд отменил определение Кочубеевского районного суда об отказе в принятии заявления Ставицкого о признании его дееспособным. С одной стороны, администрация ПНИ под давлением адвоката начала понимать, что есть закон, который обязывает ПНИ в любом случае поддерживать своих подопечных, с другой стороны, администрация ПНИ всячески препятствовала работе адвоката, не допускала на территорию ПНИ под различными предлогами (карантин и т.п.), хотя на момент последнего визита адвоката в ПНИ карантин уже был снят.

Судебный процесс проходил достаточно скоро. Проявляя уважение к суду, несмотря на отмененное определение и желание заявить отвод судье, адвокат построил тактику таким образом, что все заявленные ходатайства безусловно удовлетворялись судом. Суд в предварительном судебном заседании давал понять, что сроки рассмотрения дела уже фактически прошли. Однако позиция адвоката о том, что перед тем как назначать судебно-психиатрическую экспертизу, необходимо допросить определенный круг лиц, была принята судом. В судебный процесс были вызваны в качестве свидетелей мать Ставицкого, директор ПНИ, ряд сотрудников ПНИ. Однако в качестве свидетеля прибыл только директор ПНИ, который до того момента, пока не начался его допрос, не понимал разницу между свидетелем по делу и представителем (руководителем) учреждения, осуществляющего функции опекуна. И если ранее, в своем кабинете при общении с адвокатом, директор ПНИ вел себя вызывающе, то в судебном процессе он был вынужден, отвечая на неудобные для него вопросы, признать, что основная его задача как руководителя учреждения – это поддержка Ставицкого в любых принимаемых им самостоятельных решениях. В итоге, отвечая на последний вопрос адвоката о том, поддерживает ли он требования Ставицкого, директор ПНИ ответил да. Также были допрошены как сам Ставицкий, так и представитель ПНИ, заместитель директора по мед. части. Конечно, Ставицкий был подготовлен к допросу в судебном заседании, и это позволило сформировать у суда определенное мнение о заявителе. Юра спокойно отвечал на вопросы адвоката о том, какой день сегодня, какая стоит погода, какова обстановка в мире, о падении цены на нефть и т.д., то есть все то, чем интересуется большинство населения. Особо подчеркивалось, что после возможной выписки из ПНИ Юра не собирается возвращаться домой, а возможно, не будет и выписываться из интерната вообще. Соответственно, после всех допросов было заявлено ходатайство о проведении экспертизы, но в другом регионе. Сторона заявителя настаивала на проведение экспертизы в Краснодарской краевой психиатрической больнице. Интернат возражал, указывал на отсутствие ресурсов на транспортировку подопечного. Заявленное ходатайство было удовлетворено под гарантии адвоката об обеспечении транспортировки Ставицкого в Краснодар. Сама по себе такая ситуация выглядит, с точки зрения закона, не верно. Но выбор такой тактики был оправдан. После оглашения определения о назначении СПЭ к адвокату неоднократно поступали телефонные звонки от директора ПНИ о том, что экспертизу можно сделать в Ставрополе, что он сможет «решить этот вопрос», договориться с кем надо… Но эти предложения были отклонены.

В результате проведенного экспертного исследования, комиссия экспертов пришла к выводу, что Ставицкий может понимать значение своих действий или руководить ими при помощи других лиц. Поскольку и по настоящее время заключение СПЭ по сути является доминирующим доказательством по делу, нами было принято решение об изменении заявленных требований о признании гражданина ограниченно дееспособным, а само измененное заявление было удовлетворено судом.

Обобщая вышеописанное можно сделать следующие выводы.

  1. Действующее процессуальное законодательство, в частности нормы, регламентирующие вопросы порядка принятия заявлений о признании гражданина дееспособным, ограниченно дееспособным, дают судам возможность формально отказывать в принятии таких заявлений, если ранее (независимо от срока давности) уже состоялось решение суда об отказе в удовлетворении заявления о признании гражданина дееспособным/ограниченно дееспособным. На наш взгляд, здесь нет необходимости кардинально менять законодательство и вносить какие-либо поправки. Произошедший случай по делу Ставицкого (при всем уважении к суду) – результат формального подхода к решению вопроса о принятии дела к производству. Но, поскольку формализм присущ нашему правосудию, возможно и внесение предложения о необходимости уточнения некоторых норм процессуального права. Устанавливать периодичность обращения тоже неправильно и незаконно.
  2. Несмотря на оппозиционность лица, исполняющего функции опекуна, вести с ним диалог по вопросу реализации прав и законных интересов подопечных необходимо как в досудебном порядке, так и в ходе рассмотрения дела в суде, при этом рекомендуется иметь при себе включенный диктофон. При принятии решения об обращении в суд с заявлением о признании дееспособным, конечно, нужно продумывать ход дальнейших возможных событий. Вопрос дальнейшей социальной адаптации людей, которые выписываются из ПНИ после признания их судами дееспособными/ограниченно дееспособными весьма актуален и сложен. Система социального обслуживания в отношении этих людей не работает и по сути не отвечает потребностям этих людей. Еще до выписки из ПНИ лица, признанного дееспособным/ограниченно дееспособным, в месте их прежнего жительства социальный фон негативен.
  3. Место проведения судебно-психиатрической экспертизы очевидно не определен местом осуществления правосудия. Заявляя о недоверии региональной организации, осуществляющей экспертную деятельность в области психиатрии, можно и нужно настаивать назначение СПЭ в как минимум в соседнем регионе. Это полностью сведет на нет любые инсинуации относительно зависимости экспертов и может устранить коррупционную составляющую. В ходатайстве о проведении СПЭ необходимо ставить сразу два вопроса: может ли заявитель понимать значение своих действий или руководить ими самостоятельно и может ли заявитель понимать значение своих действий или руководить ими при помощи других лиц. Отрицательное заключение СПЭ необходимо «расшатывать» любыми доступными средствами. Показаниями свидетелей, мнением специалиста и т.д.
  4. Дело не должно направляться в экспертное учреждение без допроса лиц, участвующих в нем. Чем полнее по содержанию дело, тем больше шансов на положительное экспертное исследование. Немаловажна и досудебная переписка с ПНИ. И самое главное, необходимо подготавливать заявителя к судебно-психиатрической экспертизе. Нужно разъяснять доверителю, как и что отвечать на вопросы эксперта и иных лиц и как себя вести при прохождении экспертизы. 

Читать ещё по теме #ОПЫТ ЗАЩИТЫ ПРАВ ИНВАЛИДОВ

Бесплатные консультации по Skype

Каждую среду юристы РООИ «Перспектива» проводят бесплатные юридические консультации по Skype

Подробнее