Заявителем в данном деле выступал сам опекун недееспособного Хмельницкого А.Р. Он утверждал, что его опекаемый не нуждается в опеке и сам может реализовывать свои права. «Опекун – человек, который, по сути, совершает все значимые действия за опекаемого в его интересах, и понятное дело, лучше всех знает о реальных возможностях опекаемого гражданина, – прокомментировал юрист «Перспективы» Линь Нгуен. – Конечно, опекун не является врачом-психиатром и не обладает специальными знаниями. Тем не менее, в силу своего статуса и своих обязанностей, он ближе всяких экспертов находится с опекаемым и имеет возможность наблюдать и оценивать его непосредственно в реальной жизни».
Кроме того, в деле были заключения лечащих врачей Хмельницкого А.Р. из Московского НИИ Психиатрии, показания свидетелей и опекуна, а также письменно обозначенная позиция органов опеки и попечительства, поддержавших заявление. Все эти документы доказывали, что гражданин Хмельницкий может понимать значение своих действий и отвечать за них.
Однако Савеловским судом г. Москвы в восстановлении дееспособности было отказано и Московский городской суд, рассматривавший апелляционную жалобу Хмельницкого А.Р. на решение Савеловского районного суда г. Москвы, также в удовлетворении апелляционной жалобы отказал. При этом суд сослался на заключение судебно-психиатрической экспертизы, в которой была дана отрицательная оценка состоянию Хмельницкого А.Р., делающая невозможной восстановление дееспособности.
Дело длилось более года, и юристы не сомневались в положительном исходе, учитывая новую информацию о состоянии опекаемого. «Однако главным и единственным основанием для решения судьи Цыплакова Е. Н. стали выводы судебно-психиатрической экспертизы, которые строились на медицинских документах и событиях прошлого, в то время как документы, касающиеся настоящего времени, были проигнорированы, – прокомментировал руководитель юридического направления «Перспективы» Михаил Черкашин. – В выводах экспертизы говорится лишь о диагнозе, но не о последствиях вызванных диагнозом, т.е. человек недееспособен, потому что имеет заболевание».
Юристы отмечают, что такие решения суда по вопросу восстановления дееспособности не являются чем-то необычным. «Так сложилось, что в вопросах дееспособности суды в России почему-то руководствуются исключительно выводами судебно-психиатрической экспертизы и принимают эти выводы как нечто сакральное и сомнению не подлежащее, – говорит Михаил Черкашин. – Даже в случаях, если многие факты, свидетельства будут говорить об обратном».
Кроме того, специалисты «Перспективы» отмечают не вполне корректные методы проведения судебно-психиатрических экспертиз. Как правило, испытуемого помещают в психиатрический стационар на определенный срок (месяц) и наблюдают за его поведением. В случае с гражданином Хмельницким, он был помещен в ПКБ №1 им. Алексеева, причем все это время он был лишен возможности принимать лекарственные препараты, которые ему прописаны и которые он в обычной жизни принимал регулярно. «Таким образом, гражданина, имеющего психические особенности, поместили для проведения экспертизы в непривычную среду, лишили медикаментозной поддержки, в которой он нуждался регулярно и стали наблюдать за его поведением и адекватностью. Возникает вопрос, насколько правильна сама методика и поможет ли она в достижении цели экспертизы?», – рассуждает Михаил Черкашин.
В настоящий момент юристами РООИ Перспектива готовятся документы Хмельницкого А.Р. для подачи нового заявления о признании его ограниченно дееспособным согласно поправкам в ГК РФ, вступающим в силу с 1 марта 2015 года.
Аналогичная ситуация сложилась в деле о восстановлении дееспособности в отношении москвича Андрея Дружинина, у которого аутизм. Дело рассматривалось Тимирязевским судом г. Москвы и также содержало множество фактов, свидетельствующих о дееспособности Андрея. Например, врачи-психиатры и психологи, которые наблюдали и до сих пор ведут Дружинина, единодушно поддержали его просьбу о восстановлении дееспособности, так как, на их взгляд, он может жить самостоятельно.
Тем не менее, была назначена судебно-психиатрическая экспертиза. Во время этой экспертизы, по словам Андрея, ему были созданы почти невыносимые условия. В итоге Андрей не выдержал и отозвал заявление о восстановлении своей дееспособности, поскольку считал это единственным выходом, чтобы прекратить такую «экспертизу».
«Все это не просто проблемы гражданина Хмельницкого А.Р. или Андрея Дружинина, – говорит Михаил Черкашин. – Это большая проблема правоприменения уже обновленного российского законодательства по вопросу дееспособности. Проблема применения судебно-психиатрической экспертизы, ее выводов, которым в данной категории дел суды заранее отдают предпочтение как наиболее вескому доказательству, в нарушение Статьи 67. ГПК РФ, которая гласит, что никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы».
