Содержание
- Введение
- Образование
- Трудоустройство
- Медико-социальная экспертиза и реабилитация
- Права людей с ментальной инвалидностью
- Доступность
- Право на жилье
- Заключение
Введение
Данный отчет подготовлен в рамках проекта «Правовое просвещение и повышение гражданской активности в области защиты прав и свобод людей с инвалидностью» (январь-сентябрь 2014 г.) и посвящен анализу реализации Конвенции ООН о правах инвалидов, принятой Генеральной Ассамблей в 2006 году и ратифицированной в России в 2012 году.
В рамках Проекта была создана правозащитная сеть по отстаиванию прав и интересов людей с инвалидностью, объединившая следующие регионы: Самара, Нижний Новгород, Ставрополь, Пермь, Владимир, Архангельск, Воронеж. В целях выявления различных проблемных ситуаций привлеченные эксперты оказывали правовую помощь людям с инвалидностью, включая судебное и досудебное сопровождение. В рамках данных мероприятий были выявлены существенные несоответствия действующего законодательства РФ международным документам в отношении людей с инвалидностью.
Отчет представлен в виде обобщенной информации, характеризующей ситуацию в конкретном регионе. Также приведены конкретные примеры по отстаиванию прав людей с инвалидностью по различным направлениям работы в рамках Проекта, а также общие выводы.
Отчет состоит из разделов, которые включают в себя такие приоритетные направления, как образование, трудоустройство, медико-социальная экспертиза и реабилитация, права людей с ментальной инвалидностью, доступная среда, а также право на жилье.
Целями данного ситуационного отчета являются выявление противоречий между текущей сложившейся практикой правоприменения и положениями Конвенции о правах инвалидов, привлечение внимания законодательных и правоприменительных органов к проблемам лиц с инвалидностью, а также выработка рекомендаций на основании полученных результатов органам законодательной и исполнительной власти в сфере защиты прав лиц с инвалидностью.
Надеемся, что представленные материалы окажутся полезными для людей с инвалидностью, юристов, а также профессионалов, работающих в социальной сфере.
Образование
В настоящий момент, благодаря ратификации Конвенции ООН о правах инвалидов и принятию Федерального закона №273-ФЗ «Об образовании в РФ» от 29.12.2012 г. (ред. от 28.06.2014 г.), в российское законодательство введена концепция инклюзивного (включенного) образования как процесса совместного воспитания и обучения лиц с ограниченными возможностями здоровья (с инвалидностью) и нормально развивающихся сверстников. В настоящее время апробируется «Федеральный государственный образовательный стандарт начального общего образования для обучающихся с ограниченными возможностями», призванный обеспечить:
- равенство возможностей для каждого обучающегося с ограниченными возможностями здоровья и создания оптимальных специальных условий для получения качественного школьного образования;
- гарантии получения школьного образования детьми с ограниченными возможностями здоровья;
- государственные гарантии реализации заданных Стандартом дифференцированных уровней и вариантов школьного образования для учащихся с ограниченными возможностями здоровья;
- единство образовательного пространства Российской Федерации относительно школьного образования учащихся с ограниченными возможностями здоровья
- равные возможности социального развития и освоения школьного образования обучающимися с ограниченными возможностями здоровья, независимо от характера и степени выраженности данных ограничений, места проживания, пола, нации, языка, социального статуса;
- вариативность и разнообразие содержания образовательных программ и организационных форм школьного образования, возможности формирования образовательных программ различных уровней сложности и направленности с учётом особых образовательных потребностей обучающихся с ограниченными возможностями здоровья.
Рассмотрим, как данные принципы реализуются на практике в Нижнем Новгороде.
Любимова Роза Сенбиевна – юрист НРООПДиМ «Верас», Нижний Новгород
“За период с января по май 2014 г. более 50% обращений за юридической помощью касались вопроса реализации права на образование детьми с особыми образовательными потребностями, включая детей-инвалидов и детей с ОВЗ, имеющих расстройство аутистического спектра, синдром Дауна, проблемы в поведении, интеллектуальные нарушения в сочетании с поведенческими, комбинированные нарушения в развитии.
Исходя из анализа оказанной юридической помощи по вопросам образования детей с особыми образовательными потребностями, можно заключить, что проблема состоит в отсутствии механизмов реализации норм Закона «Об образовании». Например, ст. 79 Закона говорит о том, что детям с ОВЗ создаются специальные условия для получения образования. На практике создание специальных условий сталкивается, в первую очередь, с проблемами финансирования, а так же консервативным взглядом многих специалистов психолого-медико-педагогических комиссий, которые, как правило, являются структурой органов образования и зачастую выносят заключения, основываясь не на потенциале, нуждах и потребностях конкретного ребенка, а исходя из возможностей образовательных организаций. Преобладает все же медицинский подход к проблемам детей-инвалидов. Организация пространства, адаптация образовательной организации к потребностям ребенка с ОВЗ, включая услуги ассистента (тьютора), на сегодняшний день, к сожалению, в большинстве случаев, остается пока только правом, которое реализовать непросто. При включении детей, нуждающихся в услугах тьютора, возникает множество проблем. На наш взгляд, самая главная – проблема финансирования ставок тьюторов в образовательных учреждениях. На сегодняшний день в Нижнем Новгороде в образовательных организациях, реализующих образовательные программы для детей с нарушением интеллекта, в классах для детей со сложной структурой дефекта имеется учитель и воспитатель. При включении детей, нуждающихся в персональном помощнике, приходится изыскивать его самыми разными способами. Некоторые образовательные учреждения привлекают родителей в качестве ассистентов. Где-то пользуются услугами волонтеров некоммерческих организаций. Отсутствие дополнительных ставок для тьюторов в коррекционной школе и детском саду значительно затрудняет включение детей с ОВЗ в образовательное пространство, препятствует их полноценной адаптации и социализации в образовательной организации. На сегодняшний день, как известно, коррекционные школы – это расходное обязательство субъекта. Понятно, что в зависимости от региона финансирование коррекционного образования разнится очень сильно.
В федеральных нормативных документах прописано, что дети с ОВЗ обучаются по адаптированным образовательным программам в соответствии с ИПР. Однако ИПР, в соответствии с положением о психолого-медико-педагогических комиссиях (Приказ №1082 от 20.09.2013 г.) формируется на основании рекомендаций, указанных в заключении ПМПК. Но когда специалисты комиссии обследуют ребенка, нуждающегося в создании специальных условий – это и тьютор, и специальная организация пространства и другие условия, то при отсутствии всех этих составляющих в рекомендациях, как правило, пишут, что ребенок не готов к обучению на данном этапе, либо – что ему рекомендовано учреждение социальной защиты населения. До сих пор в территориальных комиссиях специалисты предлагают родителям детей с указанными выше нарушениями сдать их в интернаты. В других случаях, даже если специалисты, скажем, областной комиссии выносят заключение об обучении ребенка по специальным программам в ДОУ или ОУ для детей с нарушениями интеллекта, то условий на местах для реализации таких рекомендаций практически нет. И даже несмотря на рекомендации в ИПР, где исполнителями прописаны территориальные органы образования, последние не спешат создавать эти условия. Все решается индивидуально в каждом конкретном случае. Если родители более настойчивы и тверды в позиции, что ребенку необходимо быть включенным в образовательное пространство, то их усилиями, специалистов а также силамии юристов НКО, благодаря взаимодействию с органами образования, тем или иным способом все же удается включить ребенка. Дети, нуждающиеся в комплексе специальных условий, находятся либо на домашнем обучении, либо на кратковременном пребывании в ДОУ и т.д.
Существует ряд приказов Министерства образования, где продублированы положения ст. 79 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации». Например, приказ 1015 от 30.08.2013 г., где говорится о том, что на одного тьютора может быть от 1 до 6 детей в классе или группе. Но проблема отсутствия ставок тьютора в школе не позволяет реализовать положения данного приказа. В приказе №1014 от 30.08.2013 г. и вовсе нет ничего о тьюторах и распределении нагрузки на них”.
Аналогичные проблемы наблюдаются и в других регионах (Воронежская обл., Москва, Московская обл.).
Таким образом, проблема организации инклюзивного образования лежит в плоскости подзаконных актов, в настоящий момент юристы сети работают над Федеральным государственным образовательным стандартом по инклюзивному образованию, в котором как мы надеемся, указанные выше недостатки будут устранены.
Кроме того, в настоящий момент можно сделать вывод о нехватке подзаконных нормативных актов, а также регионального законодательства, посвященного образованию людей с инвалидностью.
Введение принципа интегрированного (инклюзивного) образования нуждается в приведении законодательства субъектов РФ в соответствие с практическим опытом. К тому же принятая ООН в декабре 2006 года Конвенция о правах инвалидов, провозглашающая свободный доступ инвалидов к инклюзивному образованию, требует создания законодательного инструментария для выполнения страной взятых на себя обязательств. В настоящий момент можно сделать вывод о нехватке подзаконных нормативных актов, а также недостаточного усовершенствования регионального законодательства, посвященного образованию людей с инвалидностью.
Принятие ФГОС смогло бы сильно ускорить данный процесс, а также повлечь принятие законодательных актов, посвященных образованию людей с инвалидностью в субъектах РФ.
Трудоустройство
Право на труд является неотъемлемым правом любого гражданина, право распоряжаться своими способностями к труду закреплено Трудовым Кодексом РФ, а также статьей 27 Конвенции ООН о правах инвалидов.
Следует отметить, однако, что существующий так называемый «медицинский подход» к установлению инвалидности оставляет решение о трудоустройстве не за самим человеком с инвалидностью, а за органами медико-социальной экспертизы, которые путем составления ИПР выносят рекомендации о видах и условиях труда (имеющие для работодателя обязательный характер).
Новиков Михаил – руководитель отдела трудоустройства РООИ «Перспектива». Москва.
Проблема трудоустройства людей с инвалидностью в Российской Федерации обсуждается в течение последних пятнадцати лет, но видимых и значимых результатов по её решению пока не достигнуто. В планах руководства страны декларировано решение данной социальной и экономической проблемы. К 2020 году 40% российских людей с инвалидностью должны быть трудоустроены. Эта задача, среди многих других, заложена в Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденной и подписанной главой правительства Владимиром Владимировичем Путиным в ноябре 2008 года. Но какими путями и как можно столь серьезно изменить ситуацию с трудоустройством людей с инвалидностью, ни в каких документах детально не обозначено. Предложения со стороны профильных органов государственной власти, представителей бизнеса, экспертов и общественных объединений часто сходятся в основных принципиальных моментах, но в то же время в большинстве случаев или не имеют возможности серьезно повлиять на ситуацию в данной области, или не имеют инструментов реального внедрения в жизнь.
Основными подходами в решении данной социальной проблемы выступают:
- развитие квотирования рабочих мест для людей с инвалидностью;
- поддержка специализированных предприятий для труда людей с инвалидностью;
- мотивирование работодателей через налоговые льготы и предоставление средств на создание специальных рабочих мест для сотрудников с инвалидностью;
- создание системы сопровождения людей с инвалидностью и поддерживаемого трудоустройства.
Так, важным результатом, основанном на итогах серии круглых столов в Общественной палате Российской Федерации по мониторингу исполнения указа Председателя Правительства №597, явились выводы об одной из основных проблем трудовой занятости людей с инвалидностью, помимо профессиональной и социальной неготовности, – это их недостаточная мотивация к трудоустройству. Это серьезным образом ограничивает возможности реализации государственных и общественных программ, направленных на трудоустройство людей с инвалидностью, так как невозможно решать вопросы трудоустройства тех, кто не хочет работать. Следует отметить и то, что очень большая часть работодателей Российской Федерации и их общественных объединений не столько не готовы, сколько просто не желают заниматься вопросами трудоустройства людей с инвалидностью (хотя в этом можно найти связь), выражая готовность платить даже некие финансовые компенсации, лишь бы на них не распространялись такие обязательства. Следовательно, проблему трудоустройства людей с инвалидностью необходимо решать комплексно, обеспечивая изменения модели восприятия трудовой деятельности людей с инвалидностью как со стороны работодателей, так и самих людей с инвалидностью, иначе достигнуть успеха невозможно.
Нужно учесть, что нынешняя ориентация на поддержку специализированных предприятий для труда людей с инвалидностью и создание специальных рабочих мест, – очень недешевые с финансовой точки зрения инструменты, и они не в полной мере соответствуют социальной модели полноценной инклюзии людей с инвалидностью в общественную жизнь и способствуют разрушению существующих стереотипов в отношении их трудовых возможностей. А именно такие подходы заложены в принятых на себя Российской Федерацией международных обязательствах, которые соответствуют Конвенции ООН о правах инвалидов. Конечно, сейчас невозможно и нерезонно отказываться от описанных и уже обеспечивающих занятость и трудоустройство десятков тысяч людей с инвалидностью подходов, но уже становится очевидно, что они не могут коренным образом изменить ситуацию, и неизбежна ориентация на открытый рынок труда, на создание условий равного доступа к рабочим местам соискателей с инвалидностью и без инвалидности, на обеспечение сопровождения в процессе трудоустройства и обучения людей с инвалидностью непосредственно на рабочем месте. Тем более, это соответствует международному опыту, который показывает, что программы поддержки и адаптации людей с инвалидностью на открытом рынке труда экономически более выгодны государству, и дают больше с социальной точки зрения, чем постоянная финансовая поддержка специализированных предприятий. Следует рассмотреть альтернативные подходы, которые в полной мере будут соответствовать экономическим и социальным интересам российского общества.
Рассмотрев следующий пример, можно увидеть, с какими практическим проблемами приходится сталкиваться людям с инвалидностью при трудоустройстве.
В юридическую группу РООИ «Перспектива» обратился незрячий человек с инвалидностью Морозов А.Н., суть его обращения выразилась в следующем:
В 18 лет Александр Морозов потерял зрение и получил инвалидность. Спустя двадцать лет, в сегодняшней России, подписавшей и ратифицировавшей Конвенцию о правах инвалидов, инвалидность Морозова стала причиной потери работы.
Работал Александр Морозов массажистом в одной из московских поликлиник много лет, имел высшую категорию и пользовался заслуженным уважением коллег. Отслойка сетчатки никак не влияла на силу рук, умения и навыки. Дополнительно Морозов прошел курс мануальной терапии, получил новую квалификацию. Ни о каких особых условиях труда раньше и речи не было: на работу и с работы его водила жена, документацию вел коллега, которому руководство немного доплачивало за это, а все нужные помещения — туалет и комната приема пищи — находились рядом.
Но в 2012 году Московский Департамент здравоохранения принял решение о реорганизации: поликлиника, где работал Морозов, становилась онкологическим диспансером, обычных пациентов распределяли по соседним поликлиникам, туда же предложили устраиваться и персоналу.
Когда Морозову сообщили, в какую поликлинику передали его ставку, он сразу отправился договариваться о приеме на работу.
«Я пришел к главврачу поликлиники №9, сказал, что я инвалид 1 группы по зрению, я никогда этого не скрывал», – рассказывает Морозов. За много лет работы массажистом ему ни разу не отказывали в приеме на работу по причине инвалидности.
Главврач согласилась, но потом передумала: сначала Морозову в пожарном порядке велели принести ИПР (индивидуальную программу реабилитации, которую выписывает бюро медико-социальной экспертизы при освидетельствовании человека с инвалидностью – в ИПР в том числе даются рекомендации по трудоустройству). Морозов в кратчайшие сроки выправил себе ИПР, собрал все прочие нужные документы, пришел и оказался на своего рода консилиуме, где присутствовала не только главврач, но юрист, начальник отдела кадров, инженер по охране труда. Морозову сказали, что на работу инвалида не возьмут, а начальник отдела кадров заявила, что со своей инвалидностью Морозов должен работать на предприятиях общества слепых.
Специальные предприятия Всероссийского общества слепых существуют еще со времен Советской власти: там незрячие люди могут трудиться исключительно в своем кругу, выполняя несложные работы. Однако даже до появления Конвенции ООН о правах инвалидов в России существовал утвержденный Минтрудом перечень приоритетных профессий для инвалидов, и среди них – медсестра (медбрат) по массажу. Но конечно, начальник отдела кадров поликлиники могла этого и не знать.
Морозов решил бороться за свое рабочее место: написал письма в Инспекцию по труду, Департамент здравоохранения, а кроме того, направил официальный запрос в поликлинику: почему вы мне отказываете в приеме на работу? Главврач ответила — нет вакантной ставки медбрата по массажу. А если бы была, вы — инвалид, вам должны быть созданы особые условия труда, а наша поликлиника в настоящий момент такой возможностью не располагает и, если что-то с вами случится — мы будем виноваты.
Александр с женой Валентиной нашли адвоката, написали заявление в суд, заодно снова позвонили в Департамент здравоохранения и объяснили, что Департаменту придется выступить третьей стороной...
В результате ставка массажиста в поликлинике нашлась, и Морозова любезно пригласили на работу, а главврач взялась оплатить расходы на адвоката.
Поначалу жизнь пошла своим чередом: Морозов работал на четвертом этаже, все было рядом — комната приема пищи располагалась буквально за стенкой его кабинета, туалет — напротив. Внезапно на эту часть здания обрушился ремонт, и всю физиотерапию перевели в другое крыло с длинным коридором, по обеим сторонам которого располагались стулья, до стены дотянуться сложно, поэтому беспрепятственно передвигаться стало невозможно.
Морозова перевели на пятый этаж, в бывший туалет, где он проработал несколько месяцев. Крохотная комнатушка была вся покрыта плиткой, которая через пару месяцев начала осыпаться. «Первая стена рухнула на то место, где у меня стол стоял, – вспоминает Морозов. — Хорошо, что никого в этот момент не было. Я убрал оттуда стол, поставил шкаф, чтобы закрыть дыру на стене. Через некоторое время начала сыпаться еще одна стена, уже на меня и пациента».
Тогда Морозов снова пошел к руководству с просьбой выделить другой кабинет.
Кстати, в этом самом кабинете-туалете Морозову негласно разрешили держать чайник, поскольку комната приема пищи была на четвертом этаже, и спуститься туда в одиночку Александр не мог. Когда посыпалась плитка, и массажиста спешно перевели на другой этаж, чайник переехал вместе с ним, поскольку до комнаты приема для пищи добраться, опять же, было сложно, как и до туалета. «На пятом этаже туалет был с моим кабинетом по одной стенке, через дверь. Если бы не плитка, я бы до сих пор там работал», – с сожалением констатирует Александр.
Он никак не хотел оставить руководство поликлиники в покое: начал требовать направление на очередную переподготовку, поскольку заканчивался срок профессионального сертификата. Направление не давали, Александр опять написал в Департамент здравоохранения, боясь, что будет уволен в связи с истечением срока сертификата. Однажды в конце рабочего дня, наливая чай, плеснул кипятком себе на левую руку.
Был составлен акт о несчастном случае на производстве, в котором написали, что Морозов своим чайником нарушил инструкцию по технике безопасности. И ни слова о том, что он инвалид 1 группы по зрению, который был лишен элементарного доступа в комнату приема пищи. Забегая вперед, нужно сказать, что Люблинский районный суд г. Москвы счел не обязательным при составлении такого акта отражать в нем наличие инвалидности.
Александр получил больничный, потом ушел в неоплачиваемый отпуск, затем внезапно получил направление на переподготовку. В общем, когда снова оказался на рабочем месте, ему сперва предложили пройти инструктаж по технике безопасности и расписаться, что ознакомлен.
Морозов расписываться не глядя отказался. Потому что в инструкции есть, например, пункты о ликвидации возгорания при помощи огнетушителя или разворачивании пожарного рукава из соответствующего шкафа. Как себе представляли эту деятельность в его исполнении те, кто заставлял подписать? Александр считает, что его просто подталкивали к увольнению. Но скорее всего, для руководства поликлиникой вся эта ситуация оказалась той самой неприятной неожиданностью, которой они подспудно ожидали от своего такого неудобного незрячего массажиста. И начальство решило обезопасить себя таким образом, убив сразу двух зайцев: подпишет — в случае чего сам будет виноват. Не подпишет — не будет работать.
Александр не подписал и был специальным приказом отстранен от работы без сохранения содержания.
Тогда он написал сразу много заявлений и обращений в самые разные инстанции. В некоторых случаях результат не заставил себя ждать: инспекция Роспотребнадзора нашла нарушения санитарных норм при организации рабочего места инвалида 1 группы по зрению. Было возбуждено дело об административном правонарушении, руководство поликлиники №9 получило предписание об устранении нарушений, и в свою очередь написало письмо Морозову о предоставлении кабинета и санузла на 1 этаже, его пригласили ознакомиться с условиями труда, а также сообщили о готовности внести корректировку в должностную инструкцию и Трудовой договор, касающуюся требований пожарной безопасности. С оформлением документации тоже были готовы решить вопрос с помощью старшей медсестры... «Мы с женой пришли посмотреть кабинет, полчаса ждали, пока искали ключ от этого кабинета, но его так и не нашли, – рассказал Морозов. – Мы развернулись и ушли, и с тех пор – тишина. Я им предлагаю — вы меня увольте по статье, раз я не прошел инструктаж, а они отказываются. Предлагают, чтобы я сам написал заявление».
Массажист решил, что раз администрация поликлиники хочет решать вопрос с точки зрения формальных норм и правил, то он тоже в состоянии выступить с этих позиций. Морозов потребовал, в соответствии с российским и международным законодательством, создания себе как инвалиду по зрению особых условий труда: поручни и дорожки к лифту, туалету, комнате приема пищи; звуковой маячок над входом в поликлинику; тифлосредства (звуковое и тактильное сопровождение). Подал соответствующее заявление в суд. И проиграл.
Суд встал на сторону поликлиники, которая считает, что все указанные приспособления могут привести к травмоопасной ситуации для других сотрудников и посетителей. Еще раз: речь идет не о сталелитейном производстве, а о городской поликлинике, где, оказывается, специальные приспособления для незрячих могут только навредить.
Кроме того, суд высказал соображение, что такая специфическая вещь, как тифлосредства, – это не для поликлиник, а исключительно для специализированных предприятий Всероссийского общества слепых.
Также, постановление суда опиралось на такой нетленный документ, как резолюция ВТЭК 1989 года, согласно которой Морозов нуждается в уходе, нетрудоспособен в обычных условиях и может работать только на предприятиях общества слепых. Правда, ВТЭК уже нет на этом свете, к тому же Александр принес справку от специалиста НИИ глазных болезней, что его заболевание никак не может служить препятствием для работы массажистом. Да и в ИПР то же самое написано...
ИПР оказалась очередным камнем преткновения: те, кто ее сейчас пишут людям с инвалидностью, оказываются в сложном положении – все на свете предусмотреть невозможно, отказать на этом основании тоже нельзя, поэтому в документе появляется расплывчатая запись «может работать в специально созданных условиях и при приспособлении рабочего места». Как это трактовать — каждый работодатель решает сам в меру своей готовности принять на работу человека с инвалидностью. И конечно, каждый боится, что в случае чего окажется крайним, – и работодатель, и специалист МСЭ, который выписывает ИПР.
Суд отказал Морозову на том основании, что в его ИПР нет четкой расшифровки понятия «специально созданные условия», поэтому, с учетом всего вышеизложенного, – никаких тифлосредств, никаких дорожек и маячков. Также сказали, что Александр имел положенные по закону рабочую неделю не более 35 часов, ежегодный оплачиваемый отпуск не менее 30 дней, 60 дней без сохранения содержания, что же еще требуется.
Морозову надо было получить расшифровку своей ИПР. С этим запросом он и обратился в бюро медико-социальной экспертизы. А там, похоже, запаниковали. И предложили ему явиться для полного переосвидетельствования. Александр отказался, поскольку опасается, что теперь ему выпишут такую ИПР, что он вообще не сможет работать. Тем самым чиновники обезопасят себя, а его просто выдавят из общества в отдельную касту незрячих, которые не могут и не должны трудиться рядом с обычными людьми.
Странная ситуация тянется уже полгода. Морозов не уволен, но и не работает и денег не получает.
Таким образом, данное дело выявило сразу несколько проблем российского законодательства:
1) отсутствие твердо установленных требований в нормативно-правовых актах, касающихся условий труда и перечня специального оборудования для организации рабочего места для людей с инвалидностью, что приводит к произвольному толкованию работодателем норм по созданию рабочего места для людей с инвалидностью. Данную ситуацию немного исправил вступивший в силу в апреле 2014 года приказ Министерства труда РФ от 19.11.2013 № 685н «Об утверждении основных требований к оснащению (оборудованию) специальных рабочих мест для трудоустройства инвалидов с учетом нарушенных функций и ограничений их жизнедеятельности», в котором, однако, перечислены лишь три категории людей с инвалидностью: по слуху, по зрению, а также люди с инвалидностью с нарушением функций опорно-двигательного аппарата и передвигающихся на креслах-колясках. Остальные категории людей с инвалидностью приказ так и не учел.
По данным Минтруда, на сегодняшний день в РФ насчитывается 12,7 млн человек, имеющие статус «инвалид». Из 2 млн инвалидов, которые находятся в трудоспособном возрасте, работает 0,8 млн человек. Это совсем небольшое количество работающих людей с инвалидностью в масштабах страны.
2) вторая проблема – мировоззренческая. В ходе суда и судьи, и официальные лица инспекции по труду заявляли о том, что по их мнению, если человек с инвалидностью не может трудится, то должен сидеть дома, а не обременять работодателя своими требованиями. В данной ситуации единственным выходом является правовое просвещение ответственных лиц и изменение их отношения, в том числе путем инициирования процессов (как судебных, так и административных) в защиту прав людей с инвалидностью.
К сожалению, следует признать, что действующее российское законодательство не достаточно эффективно защищает права людей с инвалидностью, существует немало устаревших нормативных актов (например, Постановление № 150 «О Перечне приоритетных профессий рабочих и служащих, овладение которыми дает инвалидам наибольшую возможность быть конкурентоспособными на региональных рынках труда» от 08.09.1993 г., принято Министерством труда РФ), на которые до настоящего времени ориентируются органы медико-социальной экспертизы при составлении ИПР, однако эти акты не учитывают современные тенденции трудоустройства людей с инвалидностью, поскольку содержат в перечне профессии, которые являются уже неактуальными на рынке труда.
Медико-социальная экспертиза и реабилитация
Вопросам реабилитации людей с инвалидностью посвящена статья 26 Конвенции ООН о правах инвалидов, а также Федеральный Закон «О социальной защите инвалидов в РФ» и иные подзаконные нормативные акты.
Вопросы установления инвалидности, разработки индивидуальной программы реабилитации регулируются множеством законодательных и подзаконных актов федерального и регионального уровня, а выдачи технических средств реабилитации – нормативными документами регионального уровня.
Однако как на практике реализуется данная статья Конвенции в России, с какими проблемами приходится сталкиваться людям с инвалидностью при прохождении медико-социальной реабилитации, составления индивидуальной программы реабилитации (ИПР) и получения технических средств реабилитации (ТСР)? Рассмотрим мнение и практический опыт экспертов правозащитной сети на этот счет.
Нгуен Х. Л. юрист РООИ «Перспектива», Москва.
Необходимость реформы медико-социальной экспертизы назрела уже давно. Те методические указания, которые используют в своей работе органы медико-социальной экспертизы (МСЭ), не соответствуют не только Конвенции ООН о правах инвалидов, но и действующему федеральному законодательству. В частности, в рекомендациях МСЭ не указаны четкие критерии определения людей с инвалидностью, например, в разделе «Образование». Органы МСЭ при этом отсылают обративших проходить психолого-медико-педагогическую комиссию (ПМПК), указывая, что не разбираются, в каких ситуациях необходимо прописывать в ИПР инклюзивное образование, говоря, что пусть ПМПК рекомендует, а мы впишем в ИПР.
Второй серьезной проблемой является отсутствие действенных механизмов контроля за органами МСЭ. Согласно Постановлению Правительства РФ от 20 февраля 2006 г. № 95 «О порядке и условиях признания лица инвалидом» решение МСЭ можно обжаловать в вышестоящую МСЭ либо в суд. Однако система МСЭ от районного бюро до федерального жестко централизована, и при такой ситуации объективность рассмотрения жалоб лиц с инвалидностью может быть поставлена под угрозу.
Не лучше ситуация обстоит и с судебным порядком обжалования. Суд, не разбираясь в критериях установления инвалидности, назначает судебную медико-социальную экспертизу в бюро МСЭ, таким образом, экспертиза поручается структуре, действия которой обжалуются.
В настоящий момент проблема реформирования органов медико-социальной экспертизы является одним из важнейших пунктов в деле помощи людям с инвалидностью, поскольку именно с решениями медико-социальной экспертизы связана реализация прав на образование, на труд и права на реабилитацию.
Кроме того, в настоящий момент «медицинский подход» к установлению инвалидности устарел и тормозит реализацию как Конвенции ООН, так и иных принятых в последнее время законодательных актов.
Кроме того, непрозрачность и субъективизм в принятии решений специалистами МСЭ приводит к нарушениям прав людей с инвалидностью.
Указанные выводы подтверждаются и обращениями людей с инвалидностью в РООИ «Перспектива». В качестве примера можно привести дело Натальи Егоровой.
В 2012 году Наталья Егорова с мамой обратились в РООИ «Перспектива». Наталья Егорова является инвалидом детства. В 18 лет прошла переосвидетельствование в БМСЭ для получения группы инвалидности и оформления ИПР. После окончания школы Наталья решила продолжить обучение в вузе, для чего требовалась соответствующая запись в ИПР. Наталья с мамой обратилась в МСЭ с просьбой внести запись в ИПР с рекомендацией обучения в вузе. Однако специалисты МСЭ отказали Наташе, сославшись на то, что девочка находится в психически ослабленном состоянии после сдачи выпускных экзаменов в школе. Кроме того, ей было отказано под предлогом невозможности дальнейшего трудоустройства.
История Натальи Егоровой получила широкий резонанс. После отказа в МСЭ о внесении записи в ИПР с рекомендацией обучения в вузе, маме Наташи пришлось обратиться к депутату ГД первому зампреду Комитета по образованию Смолину О.Н. Олег Николаевич направил в МСЭ официальный запрос с целью выяснения причин и оснований отказа внесения записи в ИПР. После данного запроса БМСЭ внесли запись в ИПР с рекомендацией обучения в вузе.
Наташа успешно прошла вступительные испытания в МГППУ и была зачислена в списки студентов факультета дистанционного обучения по направлению «Психология».
Коммента
