Созданная в начале 90-х при Центре лечебной педагогики, школа накопила колоссальный опыт работы и сейчас, уже работая самостоятельно, может служить образцом для тех, кто только вступает на непростой путь инклюзии. Однако педагоги «Ковчега» считают, что большинству школ вполне по силам создать такие модели функционирования, главное – понимание и желание этим заниматься.
История десятиклассника Саши – яркий пример успешного инклюзивного обучения в «Ковчеге».
Когда Саша был совсем маленький, его странности казались родителям на грани, но все-таки в пределах нормы. Он поздно начал говорить, и сразу целыми фразами. Правда, фразы были словно магнитофонные, совершенно без всякой интонации, как будто он произносил их на иностранном, а не на родном языке. О себе Саша говорил в третьем лице, если хотел пить, кричал «А!», потому что совершенно не умел обращаться к другим людям. Первый раз его повели к психотерапевту ближе к 5 годам и получили диагноз – ранний детский аутизм 4 группы.
О своем диагнозе Саша до сих пор ничего не знает. Когда-то, еще в шесть лет, при нем зашел разговор об инвалидах, и мальчик вдруг четко и ясно заявил: я не инвалид. «Мы не стали оформлять инвалидность, избавили его от ежегодных осмотров с укладыванием в стационар, – пояснила мама. – В больнице некомфортно даже взрослому без особенностей развития, не говоря уже о ребенке-аутисте». Родители, дети которых проходят освидетельствование с госпитализацией, говорят, что результатом больничного стресса является сильнейший откат назад в развитии, нивелирующий все, что удалось достичь до этого».
После обследования в Центре коррекционной педагогики Саше порекомендовали специальную группу для подготовки к школе, где мальчика учили учиться. Еще он ходил в Лекотеку – дошкольные занятия для детей с проблемами и особенностями развития. Когда семья узнала о существовании школы «Ковчег», сомнений не было: учиться – только туда.
Первоклассник Саша уже умел знакомиться, но очень не любил, когда на него обращали внимание: отворачивался, от смущения начинал произносить какие-то несуразные звуки и уходил. Взрослых терпел, но общения избегал. «Я от него очень сильно уставала, эмоционально он меня выматывал страшно», – призналась мама. Но родители терпеливо старались помочь сыну справиться с трудностями, обучали, поддерживали. Мама фактически поселилась в школе: «Я не педагог, но читаю книги, общаюсь со специалистами. Когда долго прислушиваешься к ребенку, многое становится понятно», – пояснила Юлия.
Школу Саша боялся. В классе мог сидеть очень недолго: вставал на уроках, ходил по партам, по стульям, пел песни – от смущения и страха. И чуть что – стремился за дверь, убедиться, что мама рядом. Смена расписания или новый учитель вызывали у мальчика истерику. А изменения происходили постоянно: класс ездил на экскурсии, школа готовилась к праздникам… Сашу от неожиданностей не берегли, но каждый раз помогали справиться с ситуацией, объясняя, что все, что происходит, правильно и нормально. Если же он совсем не справлялся, забивался в угол, кричал, хихикал или пел, на него не давили, а просто оставляли в классе с мамой. По словам мамы Юлии, «это была жизнь на грани его возможностей, определялась некая зона ближайшего развития, куда можно было бы двигаться». Но если Саша не двигался, останавливался – устраивали передышку, и во время школьных праздников мальчик мог в любой момент уйти и отсидеться в классе.
За два первых школьных года Сашу научили читать, писать и считать, а затем перевели в группу надомного обучения, что в «Ковчеге» означает – индивидуальные занятия с педагогом. «Учитель вполне профессионально был готов работать с детьми с расстройствами аутистического спектра, но для Саши даже такая психологически комфортная среда являлась источником трудностей и проблем, – рассказала школьный психолог-дефектолог Наталья Борисова. – Учебный процесс превращался в бесконечную череду срывов, поскольку на уроках ситуация быстро меняется, а для Саши в тот период быстрые изменения были непереносимы. При этом его потенциал к усвоению школьной программы достаточно высок, терять его не хотелось. В конце концов, после обсуждения ситуации на школьном психолого-медико-педагогическом консилиуме, мы решили ввести такую форму обучения, при которой бы сочеталось индивидуальное обучение по предмету и посещение рада предметов совместно с классом. Для Саши такой выбор образовательной траектории был оптимальным».
В третьем классе математику, русский и природоведение он учил с преподавателем наедине, максимально концентрируясь на предмете. Но чтобы не выпадать из социума, на занятия, требующие коллективных действий – музыку, физкультуру, рисование – Саша ходил вместе с классом.
Однако с музыкой все тоже оказалось непросто: очень долго смущение и неловкость, которые вроде бы уже были преодолены на других занятиях, на музыке словно «заморозились»: Саша хихикал, сползал на пол, срывал уроки. Педколлектив и мама пробовали разные варианты занятий: с младшим классом, индивидуально с преподавателем…
Музыка в «Ковчеге» не зря считается не просто уроком, а частью арттерапии: преподаватели Юлий Юльевич и Эмма Семеновна каждое занятие создают, как произведение искусства. Вот второклассники выбивают дробь на тамтамах, сконцентрированные до предела, вглядываясь в руки учителя, и только легкая мелодия, которую одновременно наигрывает на рояле Эмма Семеновна, снимает напряжение и заряжает энергией. Танцуют, с подскоками, парами и тройками. «Они должны учиться коллективным действиям, держать друг друга за руки», – поясняет педагог. Шестой класс на уроке достает флейты, но сначала ребятам с особенностями развития предлагают поучаствовать в импровизированной пресс-конференции: расспросить старшеклассницу, которая на перемене приходит заниматься вокалом. Еще двое учеников на следующей перемене приходят со скрипками…
Саша взял в руки флейту только в восьмом классе, и внезапно принялся заниматься очень серьезно, даже с отдельным преподавателем, бывшим выпускником «Ковчега». Через некоторое время начал выступать в концертах. Но этому предшествовала долгая и сложная работа.
«В начальной школе он нигде и никогда не выступал, – рассказала мама. – В конце четвертого класса решился встать в последний ряд хора и что-то подпевать на одном из праздников. В пятом классе он уже участвовал с классом в музыкальном спектакле, а с шестого его словно прорвало: он играл в спектаклях разные роли, начал читать со сцены стихи, причем вовлекал зал, «держал» его».
В «Ковчеге» практически все дети перестают бояться публики. Потому что ставится цель: ребенок должен почувствовать себя успешным. Для этого за любое действие, даже не очень поначалу удачное, ребенка хвалят. Дают понять, что у него все получается, чтобы не развивался страх. Еще хвалят за приемлемое поведение, а плохое – терпят.
…Второй класс, самая сложная группа детей с особенностями развития. На шесть малышей – педагог-дефектолог Максим Евгеньевич и два тьютора, Аня и Лера. Парты расставлены причудливым узором: впереди с тьютором трое ребятишек, которые уже могут сосредоточиться на учителе и примерах на доске. В стороне и чуть сзади – Ярослав, который совсем недавно начал учиться вместе с классом, еще плохо реагирует на все, дергает тьютора за волосы и беспрестанно повторяет: «Мама здесь, мама рядом». Мамы сидят за дверью. В первом классе они учились вместе со своими детьми, со второго Максим Евгеньевич волевым решением мам убрал и значительно усложнил себе задачу.
Андрюша, парта которого стоит в самом дальнем углу рядом с диванчиком, сразу залезает с ногами на диван и практически весь урок на нем скачет или бегает по классу. Поочередно учитель и тьютор ловят и усаживают Андрюшу за парту – или вызывают к доске. В какой-то момент учитель просто обхватывает его за плечи и водит рукой мальчика, записывая пример. Постепенно, к концу урока Андрюша успокаивается и даже сам начинает что-то решать в тетради, успевая при этом вполне уместно пошутить.
Ваня покачивается, почти не отвечает на вопросы учителя. В какой-то момент встает, подходит к окну и задумчиво рассматривает двор. Ася дремлет, лежа на парте, Соня все время чему-то смеется, а Матвей каждый пример решает вслух с упоминанием поросят. Тем не менее почти каждый зарабатывает за урок награду – «улыбку» на специальной доске с именами, а некоторые и по две или даже по три «улыбки». Двое счастливчиков получают пятерки, которые Максим Евгеньевич вписывает в их дневники с не меньшим удовлетворением, чем дети с мамами их рассматривают на перемене.
Единой методики для всех нет, есть только направление движения. И – тренировки. Рано или поздно прогресс появится. «В первом классе эти дети практически не говорили, не отзывались на имена, криком реагировали на любое прикосновение», – рассказал Максим Евгеньевич. «Дети с аутизмом нелегкие во всем мире, не только у нас, – объясняет завуч надомного отделения, дефектолог Наталья Борисова. – И это вне зависимости от степени выраженности спектра. Он разный: есть тяжелейшие случаи, когда ребенок не говорит, исключен из какого-либо содержательного контакта и находится в полевом поведении, до высокоэмоциональных аутистов, которые потенциально могут быть чрезвычайно одаренными в любой сфере, чаще математической, компьютерной, а кто-то преуспевает в иностранных языках».
В «Ковчеге» нередко к средней школе основные проблемы у таких детей совместными усилиями педагогов, психологов и родителей скомпенсированы. Прежде всего благодаря дифференцированному подходу к каждому ученику: в школе есть возможность заниматься в обычном общеобразовательном классе, в коррекционном, в специальной группе или индивидуально. В зависимости от возможностей и потребностей ребенка, раскрывая заложенный именно в нем потенциал.
В шестом классе с Сашей индивидуально занимался учитель физкультуры. Дал почувствовать мальчику возможности собственного тела, научил владеть им более уверенно. Зимой Саша с папой поехал в зимний лагерь, который организует школа, и там впервые встал на горные лыжи. Чтобы научиться, пришлось приложить немало усилий и терпения, но прогресс в горнолыжном искусстве положил начало прогрессу и по другим направлениям.
«Когда он пришел в среднюю школу, это был такой роботообразный мальчик, который не жил и учился, а функционировал, – рассказала классный руководитель Евгения Николаевна. – При этом в нем сочетались совершенно разные модели: с одной стороны, он мог на уроке встать, походить и поговорить на свою тему, что обычно уже заканчивается к средней школе, а с другой – у него было очень много правил. Например, он ездил в школу только одним маршрутом и ни за что не хотел его менять».
Саша одевался только в определенном порядке, ел лишь пять видов продуктов, что создавало дополнительные сложности как родителям, так и педагогам, например, в турпоходах, куда Сашу и других ребят с особенностями развития активно вовлекают в «Ковчеге». Причем если ребенок с особенностями отличается еще и разборчивостью в питании, для него одного специально берут продукты и готовят отдельно. «Постепенно мы начали ему добавлять в рацион другую еду, – рассказала мама, – сейчас он уже ест довольно много, стало значительно легче». И родители, и классный руководитель сходятся во мнении, что турпоходы, сплавы по рекам, которые практикует школа, очень многое дали Саше, хотя поначалу он отправлялся в путешествия без особого желания. Однако костры, палатки, трудности, которые надо преодолевать, на пользу любому мальчишке, и тем более такому, для которого успешность и уверенность в себе – еще одна ступенька к познанию мира вне его собственного. Можно спорить, чье мировосприятие более правильное, однако если аутист взаимодействует с другими людьми, он должен понимать мир так, как его понимают остальные. Свое собственное понимание, выданное на неподготовленную аудиторию, может вызвать в ответ не только неприятие, но и агрессию. Поэтому в программу развития в «Ковчеге» входит обучение существовать и взаимодействовать с окружающим миром. «Это система не коррекции, а компенсации внутреннего состояния в применении к жизни в этом обществе», – пояснила мама.
По ее словам, долгое время в школе сын жил словно «окуклившись», ним ничего не происходило, а потом вдруг количество усилий взрослых давало качественный прорыв, и Саша резко менялся в какой-либо области.
Очередной такой прорыв случился у него в восьмом классе: Саша решился, наконец, сесть на лошадь. Иппотерапия – тоже такой предмет, которым может похвастать школа. Две лошади, Гавана и Флорик, живут здесь же, в небольшой конюшне при школе, и каждый ребенок, с особенностями и без, может заниматься в манеже – составляется расписание, чтобы все желающие имели свое время для индивидуальных занятий. Знакомство с лошадьми происходит в первом классе, но тогда Саша наотрез отказался садиться в седло. А после походов и горных лыж самостоятельно принял решение попробовать и верховую езду. Прошел весь курс – от специальной гимнастики и общения с животным до управления лошадью. Если ты в состоянии справиться с таким большим животным, это очень повышает самооценку.
Еще в школе есть гончарная мастерская, есть возможность заниматься ткачеством, рисовать, играть на музыкальных инструментах. Таким образом нащупывается область, в которой ребенку комфортно, где он успешен и где возможно продвигаться дальше. За учеником постоянно наблюдают, и где у него намечается прорыв – туда и стараются направить все усилия. У каждого учителя своя методика и самостоятельно выбранные учебники. «Очень важно, чтобы в школе работали высококвалифицированные специалисты, которые могут даже узкоспециализированную тему, заинтересовавшую ребенка, подать на хорошем уровне и сделать этаким крючком, за который зацепится все остальное, – рассказала Наталья Борисова. – Некоторые дети очень увлекаются биологией, а Саша на определенном этапе увлекся химией. Ему повезло, его интерес был поддержан очень хорошим учителем химии, который был готов отвечать на вопросы, значительно превосходившие материал средней школы».
Сашины увлечения в школе старались стимулировать: вместе с мамой он ходил в младшие классы, вел уроки, объяснял, показывал опыты. «Это ему очень многое дало, – подтвердила мама. – Я ему ассистировала, у него получалось неплохо, надо было только чуть-чуть направлять, как и любого ребенка, который пытается учить других детей. Ему очень нравилось показывать и объяснять». В этот период Саша уже мог общаться с одноклассниками, мог пойти к директору что-то спросить, уверенно выступал со сцены. Наконец начал самостоятельно ездить в школу, на метро и автобусе. До определенного периода боялись и он, и родители, поскольку долгое время для него было совершенно невозможно перейти улицу, он никак не мог сосредоточиться и посмотреть, не идут ли машины. При этом маршрут до школы давно знал наизусть, как, впрочем, и всю схему метрополитена. Но в незнакомое место Саша долго не мог поехать один, и лишь недавно впервые совершил самостоятельную поездку на благотворительную ярмарку в Сокольниках.
До сих пор он продолжает учиться индивидуально. Потому что когда мальчик находится в классе с другими ребятами, его внимание целиком забирают они, и Саше трудно сконцентрироваться на учебнике и предмете. И тем не менее постепенно предметов, которые он изучает вместе с классом, становится все больше – литература, история, география. Недавно начал присутствовать на уроках английского языка, хотя в основном учит его индивидуально. Еще учит французский – просто потому, что ему нравится, родители поддерживают, а школа готова идти навстречу и организовать дополнительные уроки, в том числе по немецкому и испанскому, для любого желающего. Как рассказала Наталья Борисова, испанский театр «Ковчега» участвует в фестивалях вместе с профильными испаноязычными школами, и у некоторых ребят с особым музыкальным слухом даже отмечается истинное «мадридское» произношение.
Отмечая Сашин яркий интеллект и способности, педагоги при этом говорят, что заниматься с ним непросто. Мышление наукообразное, но при этом всегда есть своя точка зрения, он постоянно выдает собственные теории и идеи, перескакивает в другие области знания. Есть темы, которые для него просты и понятны, а соответственно, неинтересны. Как рассказала классный руководитель Евгения Николаевна, Саша не вмещается в рамки урока, которые предполагают коллективную работу, слаженность, четкость и внимательность. Ему сложно концентрироваться на занятиях, даже когда вокруг такие же дети с особенностями. «В обычном классе он бы вообще не смог, – подтверждает Евгения Николаевна. – Часто учителя стараются так построить урок, чтобы привлечь Сашу для объяснений другим ребятам, чтобы ему было интересно».
Именно потому, что Саше долго не давались отношения, сейчас они интересуют его больше всего. Теперь он умеет их строить, и отношения непростые, подростковые, где есть место и первой любви, и дружбе. «Он очень социализировался, – подтвердила классный руководитель. – Вступает в контакт не только с одноклассниками, но и с ребятами из других классов, стал очень подвижным психологически, более гибким, способным иногда даже нарушить свои правила, которые всегда для него были незыблемы. У него появилось очень незаурядное чувство юмора». По словам Евгении Николаевны, если раньше Саша сыпал имеющейся у него информацией и знаниями словно из рога изобилия, безадресно, то ныне обращается к аудитории, ждет отклика, и для него очень важно, что ему ответят.
Завуч Наталья Борисова считает серьезным Сашиным достижением участие в предметных олимпиадах. «Еще два-три года назад было трудно себе представить, что Саша осилит такое. И речь идет не об уровне знаний, а о возможности самостоятельно в незнакомой и эмоционально напряженной обстановке продуктивно и быстро работать. То, что он решил все задания олимпиады, не «завис» в стереотипиях и не сорвался – это серьезный успех и радость для нас всех».
В школе «Ковчег» на пятьсот с лишним учеников – примерно четверть с инвалидностью или особенностями и проблемами развития. С детьми работают нейропсихологи и психотерапетвы, дефектологи, логопеды… Есть тьюторы, но их, разумеется, не хватает. Наталья Борисова считает, что и штат тьюторов не мешало бы увеличить, и дополнительно набрать психологов, которые работают с родителями. Школа – инклюзивная в том числе по отношению к семье, в которой растет ребенок с инвалидностью или особенностями развития, и семейно-акцентированный подход тоже требует работы психолога: научить родителей принять своего ребенка, взаимодействовать с ним и со школой. Часто у родителей, что называется, «глаз замылен», они требуют от ребенка большего, чем он может и способен выдать, а таким образом результат может получиться лишь негативный.
Впрочем, для отдельных случаев в школе при управляющем совете, куда входят и педагоги, и родители, действует конфликтная комиссия. В ней разбираются обращения родителей и принимаются решения, как улучшить образовательный процесс, чтобы и педагогам, и детям, и родителям было комфортно. «Пока в нашей стране не много пособий по инклюзивному развитию детей с особенностями, и мы очень признательны общественной организации «Перспектива», которая проводит семинары с зарубежными экспертами по инклюзии, обеспечивает нас переводной литературой по предмету», – поделилась Борисова.
…Некоторое время назад Саша начал задумываться о получении высшего образования. Он в 10-м классе, и говорит, что нравятся ему многие профессии, но больше всего хотелось бы возить людей по железной дороге.
Идет урок английского, класс проходит тему «путешествие». Саша первым переводит фразы про скорый и пассажирский поезда, вспоминает «сапсан». При этом беспрестанно теряет упражнение и строчку, над которой работает класс, и все хором ему подсказывают. Внезапно он обращается к учителю: «А я понял, как можно разложить на два слова и перевести always. Это просто означает «все пути».
